Тюремные фразы и слова с толкованием

В истории человечества с её многообразием культурных тенденций всегда находились определённые слои людей, по своему поведению и ценностным ориентирам не вписывающиеся в общий стандарт и являющиеся носителями традиций, выходящих за рамки общепринятых норм, но оказывающие влияние на жизнь общества. В России ярким тому примером может служить тюремная субкультура, принесшая в жизнь законопослушных граждан многочисленные тюремные фразы, ставшие основой широко распространённого в наши дни сленга.

Воровской жаргон ― наследник языка торговцев

Поскольку блатные тюремные фразы являются частью русского языка (хотелось бы нам этого или нет), они также попали в поле зрение исследователей, как и все прочие составляющие его элементы. Серьёзным изучением данного феномена ученые занялись ещё в XIX веке и установили интересный факт. Оказалось, что воровской жаргон не только имеет связь с тайным языком русских торговцев, но и является его порождением. Даже само его название ― «феня», происходит от совершенно невинного слова «офеня», что значит бродячий торговец, коробейник.

Считается, что причина создания тайного языка лежит в желании скрыть от посторонних ушей всё, что касалось коммерческих секретов ― источники получения товара, закупочные цены, планы по реализации и многое другое. Но здесь-то и начинается тропинка, ведущая от лавки честного купца к воровскому притону. Дело в том, что сами себя торговцы называли «обзетильниками», и, видимо, неспроста ― глагол «обзетить» на их языке означал обмануть, оставить в дураках. Очевидно, тайный язык служил ещё и для обмена информацией о том, где и как совершить мошенничество.

«Феня» ― знак принадлежности к воровскому миру

Впрочем, многие серьёзные исследователи, и среди них академик Д.С. Лихачёв, придерживались мнения, что едва ли тюремные фразы могли служить надёжным средством конспирации. Специфическая воровская речь скорее может выдать злоумышленника, чем скрыть его намерения. Кроме того, она хоть и насыщена характерными жаргонными выражениями, но не настолько, чтобы быть непонятной для окружающих. Правильнее было бы предположить, что назначение «фени» в том, чтобы изобличить в воре «своего» и наряду с другими признаками: манерой одеваться, походкой, татуировкой, жестикуляцией и так далее - подчеркнуть его принадлежность к уголовному миру.

Ещё одна причина того, почему тюремный жаргон, выражения, фразы и прочие характерные элементы речи не могут использоваться для конспирации - их лёгкое усвоение окружающими. Например, работники правоохранительных органов, то есть именно те, от кого и нужно хранить секреты, без труда осваивают специфический лексикон. То же можно сказать и о служителях мест заключений, и об арестантах, попавших за решётку, но тем не менее не принадлежащих к уголовному миру. Практика показывает, что блатной язык ― это первое, что постигает каждый новый сиделец.

Слова, пережившие время

Бытует ошибочное мнение, что характерные тюремные фразы исчезают из лексикона блатного мира и заменяются новыми, как только их значение становится известным оперативным работникам. Это не так. Исследования в этой области показывают, что очень многие элементы жаргона существуют уже на протяжении нескольких веков.

Достаточно вспомнить широко известные слова: лох (доверчивый простак), шмон (обыск), бабки (деньги), мент (сотрудник полиции), базар (разговор, спор) и многие другие. Эти употребляемые в наши дни выражения встречаются в изданном ещё до революции пособии по изучению языка уголовного мира, предназначенном для следственных работников и называвшемся «Воровской жаргон. Блатная музыка».

Народная речь ― основа блатного языка

Следует отметить и тот факт, что тюремные фразы и выражения при всей своей внешней непривлекательности часто имеют глубоко народные корни. Каждый «урка» ― так часто именуют себя представители этого социального слоя, является уроженцем какого-то конкретного региона, и в его «фене» часто встречаются выражения, являющиеся отражением языковых особенностей родной местности. Например, великорусский язык обогатил "блатную музыку" такими словами, взятыми из диалектов различных районов России, как базлать (кричать и ругаться), баклан (мелкий, начинающий вор), ботать (говорить на жаргоне) и так далее.

Особенно активным процесс ассимиляции в блатном языке народных выражений стал в период массовых сталинских репрессий, когда миллионы людей оказались в ГУЛАГе. В этот период блатная "феня" подверглась мощному воздействию всевозможных местных диалектов и говоров. Кроме того, она вобрала в себя элементы городского сленга и различных видов профессионального жаргона. Характерно также, что блатной язык, претерпевший к тому времени существенные изменения, отразил в себе многие реалии тогдашнего мира как на бытовом, так и на политическом уровне.

Причины укоренения в современном языке жаргонных выражений

Известно, что с двадцатых и по пятидесятые годы в местах заключения отбывали длительные сроки представители самых различных слоёв общества. Среди них были раскулаченные крестьяне, рабочие, бывшие дворяне, военнослужащие, священнослужители и многие другие. Все они, оказавшись за колючей проволокой, быстро усваивали принятый там жаргон и привносили в него различные элементы своей лексики. Принято считать, что именно в этот период «феня», ввиду привнесённых в неё изменений, стала общепринятым языком всех заключённых, независимо от их лагерного статуса.

Те миллионы заключённых ГУЛАГа, кому посчастливилось выйти на свободу, принесли на волю жаргон, ставший за годы заключения неотъемлемой частью их лексикона. Именно огромное количество его носителей обеспечило этой «блатной музыке» широкое влияние не только на разговорный, но и на литературный язык свободного общества.

Жаргон как составная часть современной культуры

Таким образом, в Советском Союзе, ввиду его «особого пути развития», появился уникальный по своей выразительности и языковому богатству тюремный жаргон, фразы и слова которого не имеют аналогов ни в одном другом языке мира. Являясь «вавилонским столпотворением» и смешением языков, воззрений и представлений о мире, ГУЛАГ ― великая трагедия народа, стал благодатной почвой для создания и распространения блатной фени. На его просторах она поднялась до неслыханных высот.

Тюремные фразы стали неотъемлемой частью русского языка. Известно, что многие представители интеллигенции, особенно гуманитарии, прошедшие сталинские лагеря, отмечали в своих записях, что невольно подпадали под влияние этой дикой и яркой стихии, ставшей концентрацией подлинной народной речи. Они совершенно справедливо указывали на то, что без лексики этого своеобразного жаргона, удивительной этимологии входящих в него слов, знания корней и особенностей, несомненно, обеднеет не только русский язык, но и отечественная история, а как результат, и культура в целом.

Происхождение некоторых расхожих выражений

Продолжая разговор о связи «блатной музыки» с диалектной лексикой, а также разбирая тюремные фразы и их значение, уместно среди прочего вспомнить весьма распространённое в уголовном мире слово лепень (пиджак). Его этимология достаточно интересна. Когда-то в среде бродячих торговцев-коробейников оно обозначало расписной женский платок (судя по всему, от славянского слова лепота ― красота). Это же значение оно вначале имело и у блатных. Известно, что в долгие часы вынужденного безделья сидельцы расписывали носовые платки и в качестве подарков посылали домой. Но со временем их изделия получили название марочки (от слова марать, пачкать), а прежнее их наименование перешло к пиджакам, вместо бытовавшего прежде слова клифт.

Комичность некоторых блатных выражений

Надо заметить, что встречаются довольно смешные тюремные фразы и выражения. Например, непосвящённый станет в тупик, услышав словосочетание «гроб с музыкой». Оказывается, это не что иное, как обычное пианино. Или сугубо церковное слово «алтарь», употребляемое как стол судьи. И уж совсем забавным кажется использование фамилии знаменитого французского киноактёра Бельмондо в значении очень глупый человек, полный дурак. В целом же тюремные фразы ― прикольные и не очень, часто строятся на основе используемых в обычном языке выражений и придании им нового, подчас совершенно неожиданного смысла, что делает их комичными.

Еврейские корни многих блатных выражений

Как ни странно, но на формирование пресловутой «блатной музыки» большое влияние оказали два еврейских языка ― иврит и идиш. Это произошло после того, как в дореволюционной России в результате закона о черте оседлости евреев образовались места их компактного проживания. В них не замедлили сложиться этнические (в данном случае еврейские) организованные преступные группировки. Их члены общались между собой на идише или иврите ― языках, совершенно непонятных сотрудникам полиции, так как на службу евреев не принимали, и соответственно, переводчиков не было. Со временем из этих выражений сложился специфический тюремный жаргон, фразы и отдельные слова которого не могли быть поняты представителями власти.

В качестве примера можно привести хорошо всем известное слово шмон (обыск). Произошло оно от ивритского ― шмоне (восемь), и это неслучайно. Дело в том, что на юге России, где часто селились евреи и где им приходилось отбывать сроки наказания, в тюремных камерах, согласно установленному графику, в восемь часов вечера проводились обыски. Именно смысловая связь между действием охраны и временем, в которое оно производилось, породила укоренившееся в блатном мире выражение.

Другим примером заимствований из еврейского языка, на этот раз идиша, является слово фраер, происходящее от Frej (свобода). Оно служит для обозначения людей, не сидевших в тюрьме и не имеющих соответствующего опыта. Кстати, столь употребляемое в нашей жизни слово блат (например, получить что-то по блату) происходит также из идиша. В его основе лежит слово Die Blatte ― лист писчей бумаги или записка. В данном случае имеется в виду необходимая для устройства дел записка от нужного человека.

Словари блатных выражений

Как уже упоминалось выше, тюремный сленг ― фразы и отдельные слова, употребляемые в уголовном мире, неоднократно становились предметом исследования лингвистов. Начало этому было положено в XIX веке выходом жаргонных словарей В.И. Даля и И.Д. Путилина. Однако особый всплеск общественного интереса к этой области языкознания спровоцировало появление в 1908 году словаря, составленного В.Ф. Трахтенбергом ― одним из наиболее известных мошенников начала XX века.

Этот выдающийся жулик прославился тем, что продал правительству Франции рудники Марокко, к которым он не имел ни малейшего отношения и которых в глаза никогда не видел. Оказавшись после многочисленных и «славных» похождений в Таганской тюрьме, он заполнял свободное время сбором материала для воровского словаря, в который вошёл тюремный жаргон ― фразы с переводом.

После его нашумевшего издания в разные времена выходили в свет словари и других составителей, но, как показывает даже самое поверхностное ознакомление с ними, все они были попросту переписаны у предыдущего автора и за новой подписью отданы в издательство. Так, вышедший в двадцатые годы словарь В. Лебедева представляет собой несколько дополненное издание Трахтенберга, а следующий за ним сборник В.М. Попова стал повторением работы Лебедева. Далее С.М. Потапов выпустил свой словарь, ничем не отличающийся от издания Попова. Кстати сказать, именно в этот период были заложены основы широко практиковавшегося впоследствии лексикографического плагиата.

Воровской жаргон в наши дни

Знатоки современного блатного жаргона считают, что в наши дни он переживает не лучшие свои времена. По их мнению, он неуклонно деградирует. Одной из причин этого явления называют изменившийся контингент мест заключения. Среди тех, кто оказывается за колючей проволокой, большой процент люмпенов ― людей, имеющих крайне примитивный словарный запас. Сказывается и низкий уровень развития криминогенного слоя молодёжи. В общем, многие склонны констатировать «падение нравов» арестантского мира.

Главный редактор «Медиазоны» Сергей Смирнов, пообщавшись с нынешними сидельцами, отобрал 15 тюремных фраз, по его мнению, позволяющих составить представление о современной России. Этот неоднократно публиковавшийся документ подводит итог пути, который прошёл за долгие десятилетия русский блатной жаргон. Оставляя в стороне вопрос об объективности отражения им современной жизни, можно с полной уверенностью сказать, что с фразеологической точки зрения он, несомненно, свидетельствует о непрерываемой преемственности нынешней «фени» и языка прежних обитателей мест не столь отдалённых. Уж это «без базара»!